Алёна Постовалова
Культура войны:
боевые хроники театрального искусства
В сезоне 1940-1941 годов на крупнейших подмостках Советской России шла немецкая классика. Одновременно на сцене берлинской Штаатсоперы давали оперу Глинки «Жизнь за царя». Будто без оглядки на разгорающийся пожар Второй мировой войны две державы занялись «культурным обменом». Знаменитый режиссёр Сергей Эйзенштейн получил правительственный заказ на постановку оперы Рихарда Вагнера «Валькирия» в Большом театре. Изысканный способ отметить заключение пакта Молотова – Риббентропа. А в Ленинграде на 21 июня 1941 года пришёлся второй премьерный показ вагнеровского «Лоэнгрина» на немецком языке. Уже через несколько часов после его завершения части люфтваффе бомбили советские города.
Опера немецкого композитора «Лоэнгрин» была поспешна включена в репертуар Ленинградского театра им. Кирова (ныне Мариинского театра) после ноябрьских переговоров Молотова в Берлине. Очевидно, что театры активно использовались обеими сторонами в качестве компонента гуманитарной дипломатии. Её сила заключается в возможности решения противоречивых ситуаций, не прибегая к использованию военной мощи государства. Несмотря на открытое ведение боевых действий в Европе, Германия и СССР до последнего не отказывались от диалога на почве культуры. «Лоэнгрин» немецкого композитора Рихарда Вагнера в Ленинграде закончился за несколько часов до нарушения Гитлером договора о ненападении. Стоявшие в июньском расписании спектакли Вагнера были заменены «Иваном Сусаниным» – советской версией «Жизни за царя».
Сцена из спектакля «Иван Сусанин».
Источник: https://www.mariinsky.ru/about/exhibitions/war/kirovsky_in_molotov/
Окончание творческого сезона, как и всегда, было жарким. 21 июня 1941 года в филиале Большого театра шёл выпускной вечер Московского хореографического училища. Студенты впервые заканчивали образовательный процесс не в стенах ставшего уже родным уже родного учебного заведения, а на сцене театра. Торжественности событию добавляло музыкальное сопровождение оркестра Большого. И хотя главные герои события – выпускники того года, ученики младших классов тоже не остались в стороне и танцевали наравне со старшими. Среди них была и 15-летняя Майя Плисецкая: в том концерте она исполнила «Экспромт» Чайковского в постановке Якобсона.
«Московская публика приняла номер восторженно, — писала балерина в автобиографии «Я, Майя Плисецкая». — Может быть, это был — смело говорить — пик концерта. Мы кланялись без конца. Мать была в зале, и я сумела разглядеть ее счастливые глаза, лучившиеся из ложи бенуара. Она видела меня на сцене филиала после долгой разлуки под звуки оркестра, которым вдохновенно дирижировал Файер. Он делал это взаправду бесподобно. Публика без удержу аплодировала, мы все кланялись и кланялись, выходили за занавес на рампу. Она была счастлива. Асаф (родной дядя Майи, артист балета, педагог – авт.), поздравляя, язвительно покривился: «Ты кланялась как любимица публики, надо быть поскромнее».
22 июня 1941 года ученики Ленинградского хореографического училища проводили на сцене Ленинградского театра оперы и балета им. Кирова. Шла генеральная репетиция выпускного спектакля – балета «Бэла» на музыку композитора Владимира Дешевова по произведениям М.Ю. Лермонтова. То была первая большая постановка Бориса Фенстера, оканчивающего балетмейстерское отделение. Сообщение о нападении на СССР артисты, педагоги и руководители получили в антракте репетиции в костюмах и с декорациями на сцене. Затем продолжили репетировать. Спектакль тоже состоялся, как и было запланировано, 25 июня.
Договор о ненападении между СССР и нацистской Германией, также известный как пакт Молотова-Риббентропа, был подписан в Москве 23 августа 1939 года председателем Совета Народных Комиссаров СССР, народным комиссаром по иностранным делам Вячеславом Молотовым и министром иностранных дел Германии Иоахимом фон Риббентропом.
Стороны обязались воздержаться от нападения друг на друга и соблюдать нейтралитет в случае нападения третьей стороны на одно из государств - участников договора.
К пакту о ненападении прилагался секретный дополнительный протокол о разграничении советской и германской сфер влияния в Восточной Европе в случае территориально-политического переустройства. В нем предусматривалось включение Литвы и западной части Польши в сферу интересов Германии (с переходом Вильнюса, на тот момент польского, в состав Литвы), а Эстонии, Финляндии, Бессарабии и восточных областей Польши - в сферу интересов СССР. Граница интересов в Польше проводилась по рекам Нарев, Висла и Сан. Согласно протоколу, вопрос независимости Польского государства мог быть «окончательно выяснен в течение дальнейшего политического развития».
Источник: https://tass.ru/info/1395116
Стороны обязались воздержаться от нападения друг на друга и соблюдать нейтралитет в случае нападения третьей стороны на одно из государств - участников договора.
К пакту о ненападении прилагался секретный дополнительный протокол о разграничении советской и германской сфер влияния в Восточной Европе в случае территориально-политического переустройства. В нем предусматривалось включение Литвы и западной части Польши в сферу интересов Германии (с переходом Вильнюса, на тот момент польского, в состав Литвы), а Эстонии, Финляндии, Бессарабии и восточных областей Польши - в сферу интересов СССР. Граница интересов в Польше проводилась по рекам Нарев, Висла и Сан. Согласно протоколу, вопрос независимости Польского государства мог быть «окончательно выяснен в течение дальнейшего политического развития».
Источник: https://tass.ru/info/1395116
Летом новости с фронта практически не поступали. Из-за этого в Ленинграде было принято решение готовиться к открытию творческого сезона 1941-1942 гг. Планировалось начать его с «Ивана Сусанина» – выпустили афишу. Однако планы расстроила вскоре начавшаяся эвакуация артистов вместе с семьями.
Эвакуация театров и артистов
Летом и осенью 1941 года многие театры временно покинули Москву и Ленинград. Большой театр был эвакуирован в Куйбышев (ныне Самару), Ленинградский театр оперы и балета имени Кирова – в Молотов (Пермь).
Приспосабливаться к новым условиям не было много времени. Всеми театрами было решено открывать сезон, руководство докладывало о репертуаре на творческий «год». Кировский театр разместился в здании более маленького театра в Молотове. Однако так повезло далеко не всем труппам. Некоторые здания не подходили ни для оперного пения, ни для отработки танцевальных па. И даже Молотовский репетиционный зал не вмещал и половины кордебалета, поэтому общие репетиции шли на сцене. Несмотря на тесные помещения, трудности с размещением аристов и обеспечением их продовольствием, театры продолжали поистине профессиональную деятельность.
Приспосабливаться к новым условиям не было много времени. Всеми театрами было решено открывать сезон, руководство докладывало о репертуаре на творческий «год». Кировский театр разместился в здании более маленького театра в Молотове. Однако так повезло далеко не всем труппам. Некоторые здания не подходили ни для оперного пения, ни для отработки танцевальных па. И даже Молотовский репетиционный зал не вмещал и половины кордебалета, поэтому общие репетиции шли на сцене. Несмотря на тесные помещения, трудности с размещением аристов и обеспечением их продовольствием, театры продолжали поистине профессиональную деятельность.
Ленинградский театр оперы и балета имени Кирова начал работу с восстановления постановок. Практически все декорации и костюмы остались в Ленинграде, поэтому художниками и мастерам предстоял колоссальный труд. Главный художник театра, Натан Альтман, практически заново оформлял балеты «Фауст», «Князь Игорь», «Дубровский» Направника, «Лауренсия» Крейна, а также оперы «В бурю» Хренникова, «Щорс» Фэрди, «Три встречи» Ходжа-Эйнатовэ. Спектакли в Молотове шли почти каждый день, к ним зачастую добавлялись ночные концерты. Уже за первые полгода труппа показала горожанам восемнадцать различных опер и балетов. Параллельно шли репетиции новых постановок. Например, в ноябре 1942 года прошла премьера оперы Мариана Коваля «Емельян Пугачёв». Спустя год её создателей наградили Сталинской премией I степени.
Сцена из оперы «Емельян Пугачёв». Молотов (Пермь). 1942 г.
Источник: https://www.mariinsky.ru/about/exhibitions/war/kirovsky_in_molotov/
В декабре сорок второго состоялась также премьера балета «Гаянэ», для завершения партитуры которой в Молотов приехал композитор Арам Хачатурян. Действие постановки разворачивается на полях армянских колхозов. Балетмейстер-постановщик Нина Анисимова в газете «За Советское искусство», выпускавшейся театром, писала: «В дни, когда готовится премьера, фашисты рвутся к Закавказью. Наш спектакль – это братский привет героическим народам Кавказа».
«Гаянэ». Татьяна Вечеслова (Нунэ) и Николай Зубковский (Карен).
Источник: https://www.mariinsky.ru/about/exhibitions/war/kirovsky_in_molotov/
Источник: https://www.mariinsky.ru/about/exhibitions/war/kirovsky_in_molotov/
Малый Ленинградский Государственный Оперный Театр (современное название – Михайловский театр) был эвакуирован в Чкалов (Оренбург), где труппы продолжали работу в здании бывшей музкомедии. Первый балетный спектакль в эвакуации МАЛЕГОТ показал 7 ноября 1941 года. Выбор пал на постановку Л. М. Лавровского 1938 года «Кавказский пленник», которую восстановил балетмейстер Владимир Варковицкий. Работа, в целом, также началась с восстановления довоенных спектаклей. Однако процесс осложняло отсутствие художественного руководителя в первые месяцы в эвакуации. В записках артистов того периода нашлось воспоминание балерины Натальи Шереметьевской, на которую была возложена ответственность за восстановление спектакля Леонида Лавровского «Фадетта». Возобновление «Коппелии» Федора Лопухова в Чкалове легло на плечи артиста Сергея Заборского.
В деревнях под Молотовым работало Ленинградское хореографическое училище. Танцевали основной классический репертуар, давали многочисленные шефские концерты на оборонных заводах и в госпиталях, состоялась премьера «Гаянэ», шла работа над новым балетом «Золушка», училище выпускало молодых артистов.
Именно эвакуация ЛХУ в Молотов дала старт для развития Пермского хореографического училища, которое сейчас является одним из лучших по качеству образования в стране, наряду с Петербургским и Московским.
Именно эвакуация ЛХУ в Молотов дала старт для развития Пермского хореографического училища, которое сейчас является одним из лучших по качеству образования в стране, наряду с Петербургским и Московским.
Первые уроки в училище Пермская школа балета. 1945 г.
Источник: Пермский государственный архив социально-политической истории
Московское хореографическое училище во время войны было эвакуировано в городок Васильсурск на Волге, где находилось до осени 1942 года. Несмотря на неприспособленность помещения для работы, отсутствие в первое время музыкального инструмента, нот, затруднения с отоплением, училище подготовило концертную программу для выступлений в госпиталях, в колхозах, в местных школах. Балетмейстер Касьян Голейзовский, который эвакуировался вместе со школой, поставил балет «Ёлка Деда Мороза».
Разрозненность
По разным причинам не всем танцовщикам удавалось эвакуироваться. Однако для них это не стало причиной бросить творчество. Известно, что здание Большого театра, например, старались декорациями из художественного цеха самого театра замаскировать под жилые кварталы. Но в октябре 1941 года снаряд разрушил значительную часть сооружения. И тогда оставшиеся в Москве артисты продолжили работу на сцене филиала. Представления давали днём, воздушная тревога нередко прерывала их, тогда все спускались в бомбоубежище. По окончании тревоги, спектакль продолжался вновь. Одновременно с этим велись работы по восстановлению здания, и уже в 1943 году эвакуированная и оставшаяся в Москве части воссоединились на отремонтированной сцене и продолжили дело Терпсихоры.
Оставшиеся в Ленинграде учащиеся старших классов, педагоги и сотрудники Ленинградского хореографического училища несли круглосуточные дежурства в здании училища, давали шефские концерты для воинов, расчищали улицы после бомбежек, участвовали в строительстве оборонных сооружений, вступили в отряд МПВО. Взрослые тушили на крыше зажигательные бомбы. На год деятельность училища была приостановлена, все силы были направлены на выживание.
И всё же один из педагогов ЛХУ Л. И. Ярмолович вспоминал, что в декабре 1942 года часть педагогического коллектива во главе с и. о. директора Л. С. Тагер начала набор в первый класс: «Об этом было объявлено по радио. Я вместе с В. С. Костровицкой и А. П. Бажаевой отправилась для предварительного отбора детей в детские дома города. Затем этих ребят после медицинского осмотра уже окончательно отбирала приемная комиссия в составе артистов: О. Г. Иордан, Н. В. Пельцер, М. Снежиной, А.А. Орлова и педагогов училища В.С. Костровицкой, Л.И. Ярмолович и А.П. Бажаевой. Прием происходил в единственном отапливаемом буржуйкой помещении канцелярии. Все ребята были очень худенькие, наголо стриженные, но чистенькие и хорошо были одеты».
Урок в блокадном Ленинграде учеников 1-го класса В. Новиченок,
В. Зимин, В. Лопухин, А. Стырт, преподаватель Л. И. Ярмолович. 1943.
В. Зимин, В. Лопухин, А. Стырт, преподаватель Л. И. Ярмолович. 1943.
Источник: https://vaganovaacademy.ru/academy/history/blokada.html
В сентябре 1943 года был объявлен второй набор. Педагогам нужно было менять нагрузку и подстраиваться под возможности измученных голодом и анемией детей. Однако уроки шли чётко по расписанию, которое прерывалось только налётами.
Несмотря на выезд Московского хореографического училища в Васильсурск в Горьковской (теперь Нижегородской) области, его студентка Майя Плисецкая оказалась с семьёй в Свердловсек (ныне Екатеринбурге). Её тётя, балерина Большого театра Суламифь Мессерер, ошиблась с прогнозами места эвакуации и увезла всю семью заранее из Москвы. Ровно год будущая прима не занималась балетом вовсе. Однажды, когда в бригаду для шефского концерта набирали артистов, мама Майи предложила кандидатуру дочери. Тогда будущая великая балерина впервые осмелилась появиться с миниатюрой «Умирающий лебедь» (её Михаил Фокин поставил для Анны Павловой в 1907 году) на публике. Когда Плисецкая прочитала в газете о возобновлении работы Большого театра в Москве, задумала, во что бы то ни стало, вернуться, несмотря на опасность.
«Кому нужен наш балет?»
Казалось бы, военное время не терпит изяществ, пищи для души. Кроме того, артисты столкнулись с непринятием провинциальной публикой балетных спектаклей. Балерина Наталья Дудинская вспоминала: «Сейчас в это трудно поверить, но, когда наш театр приехал в Пермь (тогда Молотов), пермяки не принимали балет и не понимали его».
Репетиция Кировского театра в Молотове
В Молотове даже «Лебединое озеро» шло в полной тишине при полупустом зале. Артисты стали сомневаться в свой полезности. «“Кому нужен наш балет?” - думали мы. - Кругом льется кровь, один за другим сдают врагу города нашей родины, неделями сидят на вокзалах беженцы, а мы будем танцевать и пытаться доказывать, что кому-то нужно наше искусство!». Балетные спектакли МАЛЕГОТа в Чкалове тоже были принято холодно, несмотря на успех оперной труппы и симфонического оркестра.
Признание пришло быстрее, чем ожидалось. Классические балетные спектакли помогли укрепить веру в лучшее будущее, а создававшиеся в то время новые постановки были наполнены любовью к Родине, что поддерживало патриотизм населения. Кроме того, все труппы участвовали в организации концертного обслуживания для армейских частей. Фронтовые спектакли, помимо развлекательной, играли особую роль – напоминание о том, за что нужно бороться.
Во время боевых действий театры не только сохранили культурное наследие страны, но и развили театральное искусство.