Илья Титаренко
Патриоты тоже ошибаются. Поддерживал ли Мережковский Гитлера?
Часто среди белоэмигрантов и интеллигенции в 1930-ые годы слышались странные, сомнительные, а порой и вовсе чудовищные высказывания о поддержке нацистского режима Адольфа Гитлера. Как уместить в голове, что даже известные писатели, философы, интеллигенты, желавщие «всего хорошего» для своей страны, доходили до рассуждений о «своевременности» нападения на СССР, а кто-то вовсе поддерживал идеи. Конечно, каждый хотел России лучшего. Но что из этого вышло? Выясним, были ли вообще эти рассуждения.
Путь писателей Дмитрий Мережковского и Зинаиды Гиппиус из революционной России был труден. Сначала в 1919 году из Петрограда они перебрались в Польшу, проездом в Минск, в Варшаву, и только затем в Париж. Причина очевидна, оба они называли большевистский режим «царством антихриста», а Зинаида Николаевна в свойственной ей эксцентрической манере писала следующие строки о народе и его выборе:
“
Блевотина войны — октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна! Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил — засек кнутом? Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой.
Смеются пушки, разевая рты…
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.
Уже в 1920-ом году Мережковские-Гиппиус переселились в Париж, где прожили вплоть до самой смерти. Мережковский не застал окончание войны, а Гиппиус умерла в 1945, на ее исходе, но не стоит торопить события.
Участие большого русского писателя Дмитрия Мережковского и его жены Зинаиды Гиппиус в поддержке политики Гитлера и подтверждено, и в то же время сомнительно. Филолог А. В. Рыков отмечает, что «крестовый поход» против большевизма, содружество с Борисом Савинковым и общее мистическое настроение в семье о наступившем «грядущем хаме» повлияло на Мережковского до той степени, что он написал в 1929 году роман «Наполеон». Метанарративы Серебряного века, переплетение религиозных и художественных дискурсов (в 1927 году Мережковский основал общество «Зеленая лампа», наследующее пушкинскому объединению) в идеях жизнестроения той эпохи неизбежно вели в сферу политического уже и после октябрьского переворота. Роман «Наполеон» называется многими издателями как протофашистское измерение точки зрения писателя и основан на игре идей высшей диктатуры, религиозного, политического, художественного плана, напоминающий воздействие виртуальной культуры. Мережковский открыто сочувствовал идеям Муссолини, писателя приглашают в Италию, после чего даже диктатору не нравится «рьяность» позиции гостя.
Цель, однако, у Дмитрия Сергеевича чем-то напоминала фразу Черчилля: «Если Гитлер вторгнется в ад, то я произнесу панегирик в честь дьявола», разве что наоборот. Любые средства хороши, пускай и с Гитлером, но против большевиков. При этом Мережковский пропагандировал «цензарепапизм», то есть, сакральность власти и непосредственную ее связь с богом. И из этого понятно, почему Мережковский возвышал сильную, но при этом несправедливую власть.
Участие большого русского писателя Дмитрия Мережковского и его жены Зинаиды Гиппиус в поддержке политики Гитлера и подтверждено, и в то же время сомнительно. Филолог А. В. Рыков отмечает, что «крестовый поход» против большевизма, содружество с Борисом Савинковым и общее мистическое настроение в семье о наступившем «грядущем хаме» повлияло на Мережковского до той степени, что он написал в 1929 году роман «Наполеон». Метанарративы Серебряного века, переплетение религиозных и художественных дискурсов (в 1927 году Мережковский основал общество «Зеленая лампа», наследующее пушкинскому объединению) в идеях жизнестроения той эпохи неизбежно вели в сферу политического уже и после октябрьского переворота. Роман «Наполеон» называется многими издателями как протофашистское измерение точки зрения писателя и основан на игре идей высшей диктатуры, религиозного, политического, художественного плана, напоминающий воздействие виртуальной культуры. Мережковский открыто сочувствовал идеям Муссолини, писателя приглашают в Италию, после чего даже диктатору не нравится «рьяность» позиции гостя.
Цель, однако, у Дмитрия Сергеевича чем-то напоминала фразу Черчилля: «Если Гитлер вторгнется в ад, то я произнесу панегирик в честь дьявола», разве что наоборот. Любые средства хороши, пускай и с Гитлером, но против большевиков. При этом Мережковский пропагандировал «цензарепапизм», то есть, сакральность власти и непосредственную ее связь с богом. И из этого понятно, почему Мережковский возвышал сильную, но при этом несправедливую власть.
Существует также версия, что в 1941 году Мережковский выступал по радио в поддержку власти Гитлера. Однако в серии ЖЗЛ Юрий Зобнин приводит воспоминания Надежды Тэффи: «На огромной террасе нашего отеля под председательством графини Г. собрали публику, среди которой мелькали и немецкие мундиры. Мережковский сказал длинную речь, немало смутившую русских клиентов отеля. Речь была направлена против большевиков и против немцев. Он уповал, что кончится кошмар, погибнут антихристы, терзающие Россию, и антихристы, которые сейчас душат Францию, и что Россия Достоевского подаст руку Франции Паскаля и Жанны д, Арк.
-Ну, теперь нас выгонят немцы из отеля, — шептали перепуганные русские.
Но присутствовавшие немцы будто и не поняли этого пророчества и мирно аплодировали вместе с другими».
-Ну, теперь нас выгонят немцы из отеля, — шептали перепуганные русские.
Но присутствовавшие немцы будто и не поняли этого пророчества и мирно аплодировали вместе с другими».
Осенью 1938 года Гиппиус и Мережковский выступили против заключения пакта Молотова-Риббентропа о ненападении и «Мюнхенского сговора». О. Волконогова в статье «Религиозный фанатизм Дмитрия Мережковского», с другой стороны, приводит реакцию Гиппиус на выступление Мережковского, что слова мужа ее расстроили. Далее квартиру Мережковского и Гиппиус описывают за неуплату, что довольно ловко подводят под описание «речи», которой, вероятно, и не было.
Текст так называемого «радиообращения» Д. С. Мережковского на протяжении длительного времени отождествлялся со статьёй «Большевизм и человечество», опубликованной в 1944 году в «Парижском вестнике» — издании, выходившем под эгидой оккупационного Управления по делам русской эмиграции. Между тем Ю. В. Зобнин, последовательно отстаивавший позицию о том, что Мережковский никогда не выступал с прогитлеровской речью, полагал, что данная публикация представляла собой пропагандистскую компиляцию, изготовленную в ведомствах фашистской Италии. В её основу были положены фрагменты искажённого текста неопубликованного эссе Мережковского «Тайна русской революции» (о романе Ф. М. Достоевского «Бесы»), к которым были добавлены стилистически и идейно чуждые вставки.
Текст так называемого «радиообращения» Д. С. Мережковского на протяжении длительного времени отождествлялся со статьёй «Большевизм и человечество», опубликованной в 1944 году в «Парижском вестнике» — издании, выходившем под эгидой оккупационного Управления по делам русской эмиграции. Между тем Ю. В. Зобнин, последовательно отстаивавший позицию о том, что Мережковский никогда не выступал с прогитлеровской речью, полагал, что данная публикация представляла собой пропагандистскую компиляцию, изготовленную в ведомствах фашистской Италии. В её основу были положены фрагменты искажённого текста неопубликованного эссе Мережковского «Тайна русской революции» (о романе Ф. М. Достоевского «Бесы»), к которым были добавлены стилистически и идейно чуждые вставки.
Согласно версии Ю. В. Зобнина, в 1942 году пропагандистские структуры режима Б. Муссолини, стремясь повысить боевой дух итальянских войск, направленных на Восточный фронт, подготовили агитационный текст, исключив из работы Мережковского все фрагменты, связанные с интерпретацией Достоевского, и дополнив его «актуальными» пассажами о якобы «священной миссии» Германии. Под заголовком «Большевики, Европа и Россия. — Большевизм и человечество» этот материал был опубликован в 1942 году.
По мнению исследователя, данная фальсификация была озвучена в итальянском радиовещании, после чего в 1943 году её итальянский перевод поступил в Париж уже как «неизвестная статья Мережковского». Там текст был вновь переведён на русский язык и опубликован без учёта того, что подлинный вариант эссе о романе Достоевского хранился у Л. М. Лифаря.
Несмотря на все несчастья, Зинаида Гиппиус продолжала хранить память об оступившимся в глазах общественности муже. В 1945 году она умерла, записав в дневнике последнюю фразу: «Я стОю немного. Как Бог мудр и справедлив», при этом оставив незавершенной книгу «Дмитрий Мережковский». Только в 1990 году на территории СССР, а затем в Российской Федерации Мережковского возвращают из небытия, издают сначала «Вечных спутников», а затем знаменитый синий трехтомник. К слову, автор этого собрания сочинений умер, узнав, что немцы так и не взяли Москву зимой 1941 года. Из истории можно было бы извлечь простой вывод: даже желающие своей родине счастья и процветания, оторвавшись от коренных проблем существования простого народа, почему-то переходят к идее власти, сжимающей сильной рукой свободу, равенство и братство во имя большой, да и вряд ли осуществимой идеи, тех же свободы, равенства и братства, но на костях…
Несмотря на все несчастья, Зинаида Гиппиус продолжала хранить память об оступившимся в глазах общественности муже. В 1945 году она умерла, записав в дневнике последнюю фразу: «Я стОю немного. Как Бог мудр и справедлив», при этом оставив незавершенной книгу «Дмитрий Мережковский». Только в 1990 году на территории СССР, а затем в Российской Федерации Мережковского возвращают из небытия, издают сначала «Вечных спутников», а затем знаменитый синий трехтомник. К слову, автор этого собрания сочинений умер, узнав, что немцы так и не взяли Москву зимой 1941 года. Из истории можно было бы извлечь простой вывод: даже желающие своей родине счастья и процветания, оторвавшись от коренных проблем существования простого народа, почему-то переходят к идее власти, сжимающей сильной рукой свободу, равенство и братство во имя большой, да и вряд ли осуществимой идеи, тех же свободы, равенства и братства, но на костях…
