Одиночество женщины в российском обществе всегда было источником обсуждения, осуждения и бестактных вопросов. Несмотря на популяризацию феминистской идеологии, на самодостаточность и независимость женщин, сейчас от многолетних стереотипов избавиться тяжело. Одиноких женщин по-прежнему называют старыми девами. Их считают несчастными, обвиняют в эгоизме и безответственности. Над старыми девами нависает чувство неполноценности. Общество намекает: как только вы найдете себе партнера, заведете семью, все проблемы исчезнут в одночасье, вас тут же начнут уважать и прислушиваться к вашему мнению. Психологи говорят о дискриминации одиноких женщин на фоне активизации генетической памяти.

Выражение «старая дева» пришло из Англии конца XVII века и имело разные синонимы, такие как: «сatherinettes», «thornback», «spinster». Неприступных девушек называли недотрогами («thornback» — разновидность скатов с колючкой на хвосте, до которых невозможно дотронуться). Термин «сatherinettes» (катерининка) был образован от имени святой Екатерины Александрийской, которая считалась покровительницей одиноких женщин и швей.

Акцент на волосы в наименованиях был сделан неслучайно. Во время свадебной церемонии на девушку надевали платок, который показывал ее новый статус. Замужняя женщина должна была носить его все время, для того чтобы уберечь себя и свою семью от воздействия темных сил. На свадьбе гостьи также традиционно пели песни о конце девичества и беззаботной поры, о подготовке ко взрослой семейной жизни со всеми ее трудностями и радостями. Поскольку старые девы оставались без песен и головного убора, то называли их неспетым волосьем. С возрастом незамужние женщины переходили в разряд седых макушек, так как платок им нельзя было носить по статусу.

Девушек старались выдать замуж поскорее, лет в 12 —15. Медлить было нельзя: с каждым годом шансов найти хорошую партию становилось все меньше. Причиной для такого возрастного ценза становилось желание найти и подстроить невесту под уклады семьи мужа, пока она — еще не совсем сформировавшаяся личность. Главной миссией женщины было рождение детей, если по какой-то причине ее осуществить не удавалось, то несчастную называли пустоцветом.

Правовое положение женщины на Руси было достаточно тяжелым: они не получали наследства в полном объеме и после смерти родителей оказывались без материальной поддержки. Дочерям и вдовам не доставалось в наследство самое главное — земля, она доставалась только мужчинам. В случае же отсутствия наследников мужского пола земельный надел не переходил родственникам покойного, а поступал в общинный фонд и делился между мужчинами-однообщинниками. Так, крестьянская семья могла потерять землю, если в ней не было взрослого мужчины-работника.

Приобретение статуса замужней женщины было своеобразным социальным лифтом, единственной гарантией на относительно спокойное и безбедное существование. Это было обусловлено экономическими условиями сельской жизни. Историк Н.С. Нижник говорит о том, что крестьянское хозяйство могло функционировать полноценно только в том случае, когда в нем принимают участие оба супруга. В обязанности хозяйки входило шитье одежды, поддержание порядка и чистоты в доме, приготовление еды, уход за домашними животными, жатва. Мужчины же заготавливали дрова, занимались стройкой, обслуживанием построек, полевыми работами.

Также в приданое входили земля, скот, шкатулки, сундуки и прочие ценные вещи. Отсутствие своего имущества говорило о плохом финансовом положении сватов, что значительно уменьшало шансы их дочери попасть в число завидных невест. После сватовства проводилась опись приданого, в день свадьбы у родственников невесты по традиции просили выкуп за это имущество.

Приданое девушек из знатных семей, родственных императорской, регулировалось законами Российской империи. По закону 1797 года, если брак совершается по воле императора, то невеста получает приданое из государственной казны в зависимости от степени родства, от 100 тысяч рублей (праправнучки) до миллиона (дочери). В 1886 году дальним родственникам императора уменьшили сумму приданого до 30 тысяч рублей, причем после свадебной церемонии девушка получала только половину. Оставшаяся сумма хранилась в банке, и невесте выплачивался годовой процент. Для организации приданого дочерей и внучек императора могли устраивать тендеры среди поставщиков. Фарфоровые, стекольные, мебельные заводы считали такие заказы очень выгодными для своей профессиональной репутации.

В исключительных случаях девушке позволяли оставаться в родительском доме. Для такого серьезного нарушения традиций должна была быть веская причина: девушка была болезненна и ее семья была достаточно обеспеченной, чтобы прокормить ее; она страдала психическими или физическими отклонениями, или же ее овдовевший отец нуждался в помощи по воспитанию детей и ведению хозяйства.

Иногда одинокими женщины становились из-за злых языков: во время сватовства соседки устраивали своеобразную проверку на прочность жениха и начинали обсуждать с ним недостатки невесты. Сплетни, слухи о неподобающем поведении, скрытых дефектах, вредности могли стать причиной разочарования для доверчивого юноши.

Существует множество пословиц, которые высмеивают старых дев: «девка — не мак: в один день не облетит», «старая правда да старое вино — добро, но не старая девка», «с годами мёд крепчает, а девушка скисает», «злее нет осенней мухи да девки-вековухи», «поповой собаки, отставного солдата да старой девки злее нет», «где старая девка живёт, вокруг и крапива не растёт», «муженёк хоть с кулачок, да за его головой не сижу сиротой». Остаться незамужней для девицы старой Руси было худшим несчастьем, какое только можно вообразить.

Жизнь одинокой женщины была трудна, безрадостна и подвергалась общественному порицанию. Вековуху считали социально неполноценной и ущербной. Нежелание вступления в брак рассматривалось как вызов привычному укладу вещей, поддерживаемых христианской церковью. Наличие семьи говорило о добропорядочности и зрелости личности. Поэтому замужние женщины не хотели иметь дело со старой девой, считая ее недостаточно мудрой, не познавшей тягот и радостей семейной жизни и рождения детей. Девушки помоложе тоже сторонились одиночек, боясь заразиться от них несчастьем. Старая дева была изгоем даже в собственной семье, родители в любой момент могли упрекнуть дочь в несостоятельности. После смерти отца и матери вековуха переходила в дом к брату, где на ее плечи ложилась вся самая тяжелая и грязная работа, а также забота о племянниках. Невозможность отдельного проживания от членов семьи объяснялось тем, что женщину могли обвинить в распутстве. Таким образом, одинокая женщина была вынуждена терпеть постоянное давление со стороны общества и родственников.

Старой деве было запрещено появляться на народных гуляниях, ей нельзя было петь и танцевать, помогать в приготовлении свадебных угощений и даже печь хлеб. Зато в участии в погребальных обрядах они были задействованы в первую очередь. Ограничения были связаны также и с выбором гардероба. Прокисшая невеста обычно носила смиренную одежду, представляющую собой смешение девичьего и старушечьего наряда: темные наглухо закрытые платья, грубые юбки и рубахи, отсутствие украшений и поясной одежды.

С вековухами было связано множество суеверий: их считали причиной падежа скота и снижения его рождаемости. Одинокой женщине было запрещено присутствовать при родах и даже разговаривать с беременной. Иногда суеверия доходили до абсурда: односельчане считали, что старая дева обладала способностью к превращениям, например, могла обратиться в нищенку и просить подаяние у церквей и кладбищ. Некоторые верили, что вековуха способна колдовать и вступать в связь с нечистыми силами. Для защиты от ее магического влияния в домах было принято окуривать жилище ладаном и окроплять его святой водой. Для того чтобы старая дева не встала на сторону темных сил, на нее надевали защитный амулет — пояс поповской ризы.

В конце XIX столетия в одной из Ярославских сел было записано следующее предание: «В Давыдковской волости жили в одном доме две сестры-девицы. Одна из них была пожилая, другая — девушка-невеста. К старшей и прилетал каждую ночь огненный змей. Нередко, подходя к избе, посторонние слышали разговор, причем, кроме голоса хозяйки, явственно слышался и посторонний мужской голос. Войдя в избу, они никого не видели, кроме самой хозяйки. Посещая эту пожилую девицу, змей приносил ей деньги, и она, не получая ниоткуда никаких средств, жила очень богато. Умерла эта девица в ужасных мучениях. Говорят, что умирающую свою сожительницу змей хотел затащить под печку сквозь небольшое окошечко, но она не прошла и умерла тут». В любом, случае, кем бы ты ни была при жизни — колдуньей, вековухой, старой девой, седой макушкой, замуж тебя обязательно выдадут, даже если ты уже на том свете. Похороны старых дев оформляли как свадьбы и выбирали им супруга из загробного мира, чтобы хотя бы там они могли познать семейную жизнь.

Нередко одинокие женщины находили утешение в вере и посвящали свою жизнь служению Богу. Изолированная жизнь в монастыре давала женщине хоть и не физическую, но духовную свободу и возможность избежать психологического насилия. «Наравне с супружеским и вдовьим подвигом существовал и подвиг девства — уход в монастырь», — отмечает писатель и культуролог Валерий Байдин. Яркий пример такого иноческого пути — преподобная Евфросиния Полоцкая, которая «славу временную и земного обручника, оставив и все мирское презрев, краснейшему паче всех Христу себя уневестила».

Возможность избежать изоляции и общественного порицания у вековухи была, но она опять же связана с поиском супруга. Даже если из старой девы девушка превратилась в седую макушку, она могла найти себе мужчину по статусу равному ей. Обычно это были те, кто был очень беден, прослыл гулящим или страдал физическими недостатками. Входили в эту категорию и вдовцы, считалось, что вдовец мог приложить руку к смерти суженой или вовсе быть проклятым, завидным женихом таковой точно не был. Единственный способ обрести уважение и жить спокойной жизнью, не связанной с браком — стать большухой в доме. Для того чтобы заслужить звание главной хозяйки дома, старой деве нужно было обладать недюжинной силой, ловкостью, умом и отменным здоровьем.

Таким образом, сохранившееся в обществе иерархическое мышление, в рамках которого люди в браке считают себя выше и успешнее одиноких и бездетных становится причиной предвзятого отношения к старым девам. Кино и пресса продолжают культивировать образ брачного союза как единственного способа полноценной реализации для женщин. Можно вспомнить известную многим фразу из фильма Никиты Михалкова «Родня» : «Одинокая женщина — это неприлично!»

Одиночество прочно ассоциируется с тоской и страхом. Холостячкам внушаются чувства вины и стыда за несоответствие культурным нормам. Желание вписаться в нормы общества заставляет женщин терпеть неудобства, отказываться от жизни здесь и сейчас, превращая ее в ожидание того самого принца, который придет и решит все проблемы.

Сегодня такого рода дискриминация просто смешна, у женщины есть бесчисленное количество возможностей, для того чтобы реализовать себя не только на семейном поприще, но и во многих других сферах. Руководствуясь стереотипами, общество рискует скатиться до примитивизма и потерять способность к критическому мышлению и свободе. Так, мы рискуем стать героями антиутопического фильма «Лобстер», где одиночки преследовались по закону, а каждого, кто хотел, но не нашёл себе пару, превращали в животное и выпускали в лес.